Возвращение Мориарти - Страница 38

Тщательно выбрав момент, младший Мориарти наведался к брату однажды вечером и без предупреждения. Увидев раскрытые коробки, сундуки и узлы, он мастерски изобразил удивление.

Старший брат — разбитый, сломленный, с потухшими глазами и еще больше ссутулившийся — мертвым голосом поведал младшему печальную историю своего позора.

— Думаю, только ты, Джим, и можешь меня понять, — добавил он, выложив всю ужасную правду. — А вот насчет Джейми сильно сомневаюсь.

— Джейми сейчас в Индии, так что беспокоиться пока не о чем.

— Но что он скажет, Джим? Конечно, публично ни о чем говорить не станут, но ведь слухи уже ходят… ужасные, далекие от истины. Вскоре весь мир узнает, что я покинул университет из-за каких-то нехороших дел. У меня нет будущего. Я никогда не закончу свою работу. Если бы ты знал, какая путаница у меня в голове! Я не представляю, что делать, к кому обратиться.

Боясь выдать себя нечаянной усмешкой, Мориарти отвернулся к окну.

— Куда поедешь?

— В Лондон. А потом… — Профессор раскинул в отчаянии руки. — Я уж подумывал податься к тебе на железную дорогу.

Младший брат улыбнулся.

— Я уже давно не работаю на железной дороге.

— Тогда чем…

— Чем я занимаюсь? Многим, Джеймс. Думаю, сегодня меня привело сюда само провидение. Я отвезу тебя в Лондон, а работа найдется.

В тот же день, ближе к вечеру, вещи профессора загрузили в кэб, и братья отправились на железнодорожную станцию, откуда отбыли в Лондон.

На протяжении месяца в обществе продолжались разговоры о том, что звезда гениального ученого закатилась. Между тем бывший университетский преподаватель занимался с будущими армейскими офицерами, преподавая им математику, поскольку математика, как сейчас уже ясно, играет все более важную роль в искусстве современной войны.

Скучной и нелегкой работой репетитора бывший профессор занимался на протяжении примерно шести месяцев после отставки. Жил он при этом в небольшом домике на Поул-стрит, неподалеку от того места, где ее пересекает Уэймаут-стрит, на южной стороне Риджентс-Парка. Район довольно приятный, подходящий для зимнего катания на коньках, игры в крикет летом и находящийся вблизи интересных в любое время года Зоологического и Ботанического обществ.

Затем, без какого-либо предупреждения, ни с того ни с сего профессор прекратил занятия и переехал в куда более престижный район, сняв дом на Стрэнде, где и жил еще в 1888 году, во время убийств Потрошителя.

До последнего времени этим и исчерпывались наши знания относительно передвижений профессора после его изгнания из высших эшелонов академической жизни. В действительности многое обстояло иначе; и именно в этот период в карьере профессора Мориарти, известного нам в качестве некоронованного короля преступного мира викторианских времен, произошло важнейшее событие.

Случилось оно в начале одиннадцатого часа вечера в конце июня. Погода стояла не по сезону холодная, небо хмурилось, грозя дождем, и луна пряталась за тучами.

Поужинав в одиночестве вареной бараниной с ячменем и морковью, профессор уже готовился ко сну, когда в дверь вдруг постучали, громко и настойчиво. Открыв, он увидел младшего брата, Джима — в старомодном черном длинном сюртуке и надвинутой на глаза широкополой шляпе. У тротуара стоял кэб. Лошадка мирно прядала ушами, место возчика почему-то пустовало.

— Входи же… — начал профессор.

— Некогда, брат. Джейми вернулся в Англию со своим полком. У нас беда. Нам нужно срочно с ним встретиться.

— Но где?.. Как?

— Надевай пальто. Я позаимствовал у знакомого кэб, у нас мало времени.

Требовательный голос младшего Мориарти подстегивал профессора. Он торопливо оделся и, заметно нервничая, забрался в экипаж. Его брат взял в руки поводья, и кэб тронулся. Путь их пролегал по пустынным улочкам и вел к реке, которую они пересекли по мосту Блэкфрайарз.

Продолжая следовать переулками и темными аллеями, братья проехали через Ламбет и наконец свернули на пустырь, огражденный длинной стеной, уходящей одним своим краем в мутные, бурлящие воды Темзы, заметно поднявшейся в это время года. Кэб остановился в нескольких шагах от стены, недалеко от реки. Из невидимой, прячущейся в темноте таверны доносились смех и пение, где-то лаяла собака.

Опираясь на руку брата, профессор спустился на землю и растерянно огляделся.

— Джейми здесь? — взволнованно спросил он.

— Еще нет, Джеймс. Еще нет.

В мягком, негромком голосе прозвучали зловещие нотки, и профессор, уловив их, забеспокоился по-настоящему. В руке брата блеснуло что-то длинное, серебристое.

— Джим! Что… — вскрикнул он, но договорить не смог, а лишь глухо охнул от боли, потому что брат ударил его ножом. Лезвие вошло между ребер. И еще раз. И еще.

Профессор покачнулся. Лицо его исказила ужасная гримаса. Падая, он попытался ухватиться за полу сюртука, и в какой-то момент взгляды братьев встретились. В глазах старшего мелькнуло недоумение, потом они вдруг блеснули, словно несчастный постиг смысл происходящего, померкли и уже в следующий момент застыли в вечной слепоте.

Мориарти стряхнул вцепившуюся в сюртук руку, сделал шаг назад и посмотрел на тело брата, внешность которого он столь ловко скопировал. Казалось, в миг смерти старшего все его таланты, почести и слава перешли по лезвию ножа в тело младшего. Смерть профессора математики стала рождением новой легенды другого Профессора.

Мориарти принес из кэба цепи и замки, обшарил и вывернул карманы убитого и положил несколько найденных соверенов, золотые карманные часы и цепочку, а также носовой платок в мешочек из желтой «американки». Обмотав труп цепями и скрепив их для надежности замками, он осторожно столкнул мертвеца в воду.